|
Garshin.Ru |
|
Лексиконы |
|
Пишите |
|
|
Здесь приведено вступительное слово редактора В.А.Дыбо к III тому "Опытов сравнения..." В.М.Иллич-Свитыча.
Условно выделенные веб-издателем разделы этого предисловия:
Примечания и вопросы веб-издателя Игоря Гаршина:
Настоящий третий выпуск "Опыта сравнения ностратических языков" представляет собой некое отдельное и завершенное целое, в определенном отношении отличающееся от предшествующих двух выпусков. Он содержит 25 этимологических этюдов слов на буквы l, m, ñ, N, p, p°, q, q, демонстрирующих возможности ностратического языкознания на современном этапе его развития.
Напомним, что II том Словаря содержал две группа этимологических статей: этимологические статьи от l до N (в черновом и чистовом виде), являющиеся непосредственным продолжением I тома; статьи от р до ʓ, представляющие собой пробные статьи, написанные В. М. Иллич - Свитычем в начальный период работы над Словарем целью отработки формы этимологической статьи и приблизительной оценки объема работы. Первая группа, (разумеется, как и вторая) не исчерпывала картотеку Словаря на соответствующие буквы, она содержала статьи, которые успел написать автор в пределах интервала - N до своей гибели, при этом, хотя он и следовал алфавитному порядку, сам характер работы накладывал определенные ограничения. Обработка ряда сближений вызывала специфические трудности, требовала дополнительных изысканий, поиска нетривиального этимологического или сравнительно-фонетического решения, зачастую зависящего от результата анализа следующих по алфавиту корней, написание таких статей, естественно, откладывалось, и это привело к ряду значительных лакун в интервале l-N; что касается интервала "*р - *ʓ", то о какой-либо полноте его не может быть и речи, так как он был составлен из выборочных статей.
Особенность III тома в целом заключается в том, что в него входят этимологии, оставшиеся не написанными автором, а лишь намеченными в его рабочей картотеке. Именно эта картотека, а также предварительные публикации автора, особенно его работа "Материалы к сравнитольному словарю ностратических языков (индоевропейский, алтайский, уральский, дравидский, картвельский, семитохамитский)" - в сб, "Этимология 1965". М., 1967 послужили отправной точкой для составителей при работе пад этимоогическими статьями, представленными в данном томе.
Несмотря на наличие богатых материалов автора, группа составителей встретилась с огромными трудностями. С того момента, когда иссдедование В. М. Иллич-Свитыча было прервано, прошло около 18 лет. За эти годы были достигнуты значительные успехи в сравнительном языкознании почти всех ностратических языковых семей.
Уральское языкознание пополнилось рядом этимологических иослодований, среди них такими словарями, как венгорский историко-этимологический словарь (МNyTESz), словарь уральских элементов в венгерском языке (МSzFUЕ), последние выпуски финского этимологического словаря (SKES). Создан небольшой, но достаточно подробный этимологический словарь коми языка (Лыткии — Гуляев). Вышли самодийский сравнительный словарь (Janhunen SW), очень подробный сравнительный словарь-индекс обоко-угорских языков (Honti), 10 выпусков хантыйского этимологического диалоктного словаря В. Штейница (Steinitz Et.), и пачал публиковаться этимологический словарь марийского языка Ф. И. Гордеева.
Уже сам перечень этих словарей показывает, что этимологическими исследованиями охвачены фактически вое подгруппы уральской семьи языков. Появилась системная реконструкция прасамодийского (Janhunen SW) и существуют дополнения к ней Е. А. Хелимского. Предложены новые решения в области обско-угорского вокализма (Honti), структуры уральского кория (Вийтсо — Хелимский), реконструкции уральской морфологической системы (?-А. Хелимский) и под.
В дравидийском языкознании сразу же за выпуском дравидийского этимологического словаря (DED) вышел том дополнений к нему (DEDS). Полевые работы по дравидийскому языкознанию выявили несколько новых дравидийских языков (центр.-драв.): панго, манда, найки и ряд гондских диалектов — языков, достаточно сильно отличающихся от литературных языков южнодравидийских и группы андхра, материал из которых представлял собой основную массу лексики, до сих пор использовавшуюся в этимологических работах по дравидологии.
Таким образом, введение в этимологические иссадования материала вновь открытых языков центральной и соверной групп значительно расширяет основу дравидийского этимологического сравнения. Опубликован ряд работ по истории письменных дравилийских языков и несколько исследований по сравнительной фонетике дравидийских языков (Zvel., Еmеneau Drav., фонетическая часть сравнительной грамматики М, С. Андронова: Андронов Грамм.). Относительно подробному и воестороннему исследованию подверглись Фактически все части систем дравидийских языков. Системы местоимений обстоятельно изучены в ряде статей М.С. Андронова, Кришнамурти, Субрахнаньяма. Вышел ряд монографий по отдольным частям речи (Shanmugam 1971, Subrahnanjam 1971, Sambasiva Roa 1973). Ряду важнейших пробем оравнитольной морфологии дравидийских языков посвящены работы М. С. Андронова (1976-1978 гг). Эта интенсивная разработка проблем сравнитольной грамматики дравидийских языков завершилась выходом обобщаюшего труда М. С. Андронова "Сравнительная грамматика дравидийских языков", М. 1978.
В области алтайского языкознания выделяется многолетняя работа советских специалистов по тунгусо-маньчжурским языкам (двухтомный сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков, содержащий колоссальные материалы ддя этимологической работы по данной группе алтайских языков). Напомним, что автор "Ностратического словаря" мог пользоваться лишь этимологическими пометами к "Эвенкийско-русскому словарю" Г.М. Василович (см, Сл. I, с. 107) и небольшим индексом, приложенным к сравнительной фонетике тунгусо-маньчжурских языков В. И. Цинциус (см, Сл. I, c, 112).
Вышел "Опыт этимологического словаря тюркских языков" М. Рясянена и "Аn Etymological dictionary of the-thirteen century Turkish language" Дж. Клоусона. Началась публикация этимологического словаря под редакцией Э. В. Севортяна. Исключительно богатый источник для этимологической работы представляет собой сравнительно-исторический тюркский словарь ЗННалжипа ??. Вышло несколько серьезных работ по этимологии и дексикологии тюркских языков (в сборниках).
Заметно возросли материалы по семитохамитскому языкознанию. Публикации полевых исследований весьма значительны (простой перечень их занял бы много места). Началась работа по сравнительно-исторической фонотике отдельных семитохамитских языковых групп.
Вышла сравнительная фонетика кушитских языков (СФКЯ — см. Са, _П, с. 7), сделана сравнительная фонетика западночадских языков (О. В. Столбова), сравнительная фонетика и реконотрукиия консонантизма группы языков котоко (В. Я. Порхомовский). Началась публикация сравнительно-исторического словаря афразийских языков под руководством И.М. Дьяконова (ААСл)‚ работа над которым сопровождается пересмотром ряда положений сравнительно-исторической фонетики семитохамитских языков.
Работа, водущаяся в рамках Ностратического семинара имени В, М, Иллич-Свитыча (при Институте славяноведония и балканистики АН СССР) над созданием севернокавказского этимологического словаря, привела к целому ряду важнейших результатов. Среди них — установление родства севернокавказских языков, а также севернокавказского характера хуррито-урартских языков и, по-видимому, хаттского языка.
Одновременно, одним из авторов этого словаря, С. А. Старостиным, было установлено отдаленное родотво севернокавказских языков c сино-тибетскими, енисейскими языками, а С.Л.Николаевым — с языками на-дене.
Таким образом, данные группы языков оказались неностратическими, а характер большинства их схождений c ностратическими языками, особенно с картвельской группой, определяется сейчас как результат языковых контактов. Какие-то части сходств могут быть отнесены за очет родства макросемей (ностратической и сино-кавказокой) [более отдалённого времени].
Итак, составители III тома "Ностратического этимологического словаря" столкнулись с дилеммой: или лы продолжать работу в раме оба: териала, ?? который был собран В. М. Иллич-Свитычем, что привело бы, естественно, к несоответствию этимологий III тома уровню современного сравнительно-исторического языкознания, или же, опираясь на материалы В. М. Иллич.Свитыча, решать поставленные им задачи с привлечением новых данных и результатов сравнительно-исторических исследований последнего периода. Совершенно закономерно был выбран второй вариант. Иначе говоря, оближения В.М, Иллич-Свитыча рассматривались как поставленные им вопросы для ностратического языкознания, ответить на которые в соответствии с современным уровнем науки должны были разработки этимологических статей III тома. Это значительно увеличило объем работы и вводимого в сравнение материала.
Следует сразу же отметить, что такая работа предопределяет и работу по проверке ностратической теории вобъемо ?? этимологий III-го тома. Если бы ностратическая теория была ошибочной, то составители непременно столкнулись бы c необходимостью значитильного сокращения возможных этимологических сближений, т. к. при углублении отимологического исоледования и увеличении вводимого в сравнение материала поверные этимологические сближения отбрасывались бы как результат случайных сходств или объяснялись как результат заимствования, но этого не произошло. Увеличение материала не привело к существенному отовиванию ?? сближений, а в большинстве случаев лишь способствовало укреплению этимологических предложений автора Ностратического словаря.
Естественно, что были и случаи, когда сближения В.М. Иллич-Свитыча не выдерживали проверки материалом. В этом случае, как правило, этимологическое сближение членилось ?? на ряд этимоогий, как, например, *qim/Н/ʌ "напрягаться" (Иллич-Свитыч МС 350), где более углубленное исолелование уральского материала привело к доказательству производного характера корня, что повлекло за собой принятие иного этимологического решения на ностратическом уровно (между прочим, такое решение предполагалось автором в качестве альторнативного в картотеке) и к распадению данной этимологической статьи на три. В других случаях изменения сводились к незначительной модификации (например, к устранению одного из альтернативных сближоний В. М, Иллич-Свитыча, оказавшегося неприемлемым) и лишь отдельные этимологии оказались слишком нонадежными для того, чтобы включить их в основной корпус III тома Словаря. Они будут разобраны в особом списке.
В ряде случаев разработка этимологических предложений в картотеке Словаря приводила к необходимости подробного изучения корней данной группы и близких по значению корней, что, в свою очередь, вело к параллельному этимологическому оближению, которое автором Ностратического Словаря не выдвигалось. В целях подноты этимоогической разработки мы были вывуждоны такие этимологии поместить в корпус словаря в ломаных скобках.
Третий том Словаря отличается от первых двух томов не только своим материалом. В этимологической работо в какой-то момент удачное этимологическое решение является результатом богатой научной интуиции этимолога. Ею в полной мере обладал основатель ностратической теории. Конечно, самые полные материалы, оставшиеся после него, не могли ни в какой мере заменить последователя. ?? Составители III тома не обладали этой этимологической иитуициией и не имели права доверяться своей интуиции для воссоздания этимологического замысла автора. В любом случае такое воссоздание не могло быть полностью идентично замыслу автора, тах как опиралось бы на соответвенно отличающиеся модели реконструнруемого объекта. Положение составителей определялось такими рамками, в которых они волей неволей выступали в роли конструктивных "критиков". Это наложило самый существенный отпечаток на III том Словаря. Стремление избежать интуитивых решений приводило к необходимости проводить массу дополнительных исследований неясных вопросов частных сравнительных языкознаний, что отразилось в этимологических статьях в Виде эксплицирования дополнительных ходов, необходимых для доказательства данного этимологического решения.
Имеется еще одно обстоятельство, которое заставило обратить особое внимание на подробную разработку частных этимологий, вводимых в ностратическое сближение. Оно вскрылось уже в результате изучения реакций научной общественности на ностратическую теорию. Точнее, эти реакции в определенной степени отменили некоторые моменты, которые хотя теоретически были понятны и раньше, но, по-видимому, недооценивались ни автором "Опыта", ни его последователями.
За истекший период после выхода двух томов "Ностратического этимологического словаря" появился ряд положительных рецензий на труд В. М. Иллич-Свитыча". С другой стороны, появились отклики, в которых отношение авторов к ностратической гипотезе может быть охарактеризовано как эмоциональная отрицательная реакция на принципиально новое направление. В дальнейшем противники ностратической теории, помимо высказывания общих экстралингвистических соображений, перешли к критике конкретного лингвистического материала, на котором основано ностратическое сравнение. Такое развитие должно, конечно, приветствоваться. К сожалению, однако, эту критику нельзя назвать не только конструктивной, но даже и вполне корректной в научном отношении. От научно корректной критики требуется, как минимум, четкое различение строго установленных фактов и отношений между ними, с одной стороны, и отношений между гипотезами (т.е. более или менее аргументированными мнениями, догадками, соображениями того или иного исследователя по поводу этих фактов и отношений) - с другой. В данном случае это элементарное требование не соблюдено, как мы постараемся показать, выбрав как наиболее яркую иллюстрацию одно из возражений М. С. Андронова. Тем более, что претензия автора на то, что он противопоставляет ностратической теории факты, открытым текстом эксплицирована в предисловии к сборнику, где прямо говорится следующее: "В частности, (М. С. Андронов - В. Д.) не - одобрительно высказывается о попытках ностратиков включить дравидийские языки в семью ностратических языков, указывая на фактические оши- ??
Вот возражение М. С. Андронова против ностратического сближения драв. *nām "мы" "Местоимение *nām "мы" развилось из 5 Посмотрим, что пишет об этом М. С. Андронов в своей Грамматике: "Близость форм множественного числа *yām "мы" (экскл.) и *nām "мы" (инкл.) заставляет предполагать, что эти местоимения находятся в исконном этимологическом родстве. Б. Кришнамурти, например, считает ( Krishnamurti 1968, 194), что *nām восходит к *ñām, которое, в свою очередь, может быть возведено к n-yam (по аналогии с там, ñāyam из скр. nyāya- 'справедливость') из *n-, корневого элемента местоимения второго лица (ср. там. nī ты nīm'вы), и *yām 'мы'(экскл,), T. e. *ñām 'мы' (инкл.) < *nām < *n-yām 'ты/вы и мы (экскл.). Б. Кришнамурти данном случае опирается на предположение Ж. Блока о том, что в словах там. āy, yāy, ñāy мать элементы у-, ñ- якобы означают соответственно "мой", и этимологически родственны местоимениям yāṉ я и nī 'ты' (Bloch 1946, 24). Предположение Ж. Блока лексически не подтверждается (Emeneau 1967, 126), а формы āу, ñāу легко выводятся из уāу (ср. там. yāṛu̇ āṟu̇ река, там, yāẓ ñāẓ "лютня"), в то время как обратный переход n- ñ,- котором говорит Ж. Блок -" ñ- de*nī не засвидетельствован документально. К тому же форма *nyam должна была бы иметь значение не "ты/вы и мы" (экскл.), как считает Б. Кришнамурти, а 'твои/ваши мы"(экскл.) (ср., например, там, e/-ṉ-avaḷ "моя она", uṅgoḷ-avoṉ "ваш он"), из которого значение инклюзивного местоимения l-го лица не выводится. Сочинительное же сложение местоименных основ, по-видимому, вообще не встречается в языках мира за исключением, может быть, такого языка, как меланезийский пиджин инглиш, где употребительно местоимение ju-mi 'мы? (инкл.) из ju 'ты' и mi 'я' (Майтинская 1969, 208) 6.
В связи с вышесказанным большинство дравидологов в настоящее время придерживается мнения, что местоимение *nām возникло еще на общедравидийском этапе развития из *уām "мы' (поскольку переход *n- > *у- не засвидетельствован) либо путем непосредственного чередования nam (Kandappa Chetty 1969, Shanmugam 1971, 183-186), либо путем чередования через промежуточную ступень с палатальным сонантом yam > *nam (Pfeiffer 162). Семантическое развитие, приведшее к возникновению эксклюзивных и инклюзивных местоимений, первоначально являвшихся нейтральными по отношению к этой оппозиции диалектными вариантами, вероятнее всего связано с типологическим влиянием языков мунда, различающих эксклюзивные и инклюзивные местоимения как в двойственном, так и во множественном числе, как, например, в сантали, где эксклюзивные liñ и он (дв. ч.), ale 'я и они' (мн, ч.) противопоставляются инклюзивным alan 'я и ты' (дв, ч.), abo 'я и вы' (мн, ч.) (Bodding , 100)
Совершенно очевидно, что перед нами не факты, а просто две альтернативных гипотезы, из которых одну М. С. Андронов, по-видимому, совершенно справедливо, отвергает, а вторую принимает и в указанной выше статье пытается выдать за факт. Отметим сразу же, что и вторая гипотеза никак не может быть охарактеризована как "наиболее убедительная и вероятная". Но прежде чем обратить внимание на ее слабые стороны, нужно указать на ее главную особенность: эта гипотеза, строго говоря, не относится к сравнительной грамматике дравидийских языков, поскольку, как признает сам автор, "большинство дравидологов придерживается того мнения, что местоимение пат возникло еще на общедравидийском этапе развития (разрядка наша - В. Д.) из *уām. Иначе говоря, для прадравидийского сравнительная грамматика дравидийских языков при помощи строгой процедуры сравнения реконструирует два местоимения l pl., между которыми обнаруживается существенное семантическое различие: *yām 'мы' (экскл.)' и *nām 'мы' (инкл.). Это собственно и есть факт, с которым обязано считаться (поскольку он получен безупречно) ностратическое сравнение. То же достаточно четко подтверждает и М. С. Андронов: "На протодравидийском уровне реконструируются формы, аналогичные местоимениям классического тамильского языка - *уān 'я' yām (экскл.), *nam 'мы' (инкл.). Мнение же, что местоимение *nām 'мы' (инкл. ) возникло из *yām (эксел.), является, таким образом, всего лишь гипотезой, притом относится к классу сравнительно-исторических гипотез, опирающихся исключительно на приемы "внутренней реконструкции", против переоценки которых как раз предостерегал В. М. Иллич-Свитыч (см. Сл. , с. 2), требуя проверки таких гипотез внешним сравнением.
Очевидно, что данная гипотеза не выдерживает проверки внешним сравнением и должна быть отклонена, если мы рассматриваем ностратическую теорию как доказанную; если же мы рассматриваем ее как требующую дополнительных доказательств, тогда ностратическое сближение должно быть признано корректным и входящим в корпус таких доказательств независимо от наличия или отсутствия этой или каких-либо иных подобных гипотез. При этом нельзя не отметить, что сама принимаемая М. С. Андроновым гипотеза основывается на положениях, отчасти недоказанных (*у- мог перейти в п- в результате чередования" - но наличие такого чередования в прадравидийском никем не выявлено, не говоря уже о его позициях и условиях, "первоначально nām и уām были диалектальными вариантами, нейтральноми по отношению к оппозиции инклюзивности-эксклюзивности, и дифференцировались под влиянием языков мунда - не говоря уже о полной произвольности этих двух предположений, сама возможность такого процесса представляется крайне сомнительной), отчасти просто неверных ("близость форм мн. ч. *yām 'мы' (экскл.) и nām 'мы' (инклюз.)" - т. к. - m- суффикс множественного числа, то эта "близость" не больше, чем у любой минимальной пары из двух фонем; М. С. Андронов. Грам, с. 255-256. для обоих корней столь же близок местоименный корень tā- 'сам(и)' для nā- корень ni- "тыквы" и т. д.).
Иначе говоря, данная гипотеза не может рассматриваться в числе лучших образцов этого класса гипотез, a является действительно одним из "мнений", которые часто бытуют в сравнительном языкознании при отсутствии реальных решений и должны спокойно отбрасываться, как только такое решение появляется. Можно было бы продолжить разбор возражений М. С. Андронова (в большинстве своем они того же рода, что приведенное выше можно также привести соответствующие возражения Б. А. Серебренникова (например, вряд ли гипотеза о происхождении суффикса оптатива из уменьшительного именного суффикса может быть более сильной альтернативой непосредственному алт. и.-е. сближению суффиксов оптатива), но, приводя примеры подобной критики ностратической гипотезы, мы не преследуем цели дискуссии.
Обратив внимание на специфический характер этой критики, мы хотели бы остановиться на объективных причинах, порождающих ее. Дело в том, что в этимологии каждой группы родственных языков существует тенденция превратить корпус предложенных этимологических решений в замкнутую систему, при помощи которой можно было бы решать все этимологические задачи, возникающие в процессе изучения языков этой группы. Такая тенденция вполне правомерна, и отказ от нее был бы равнозначен отказу от одного из основных принципов этимологизации. Однако она в ходе своего развития приводит, естественно, к положению, при котором в языковых семьях с развитой этимологией корпус этимологических предложений оказывается перегруженным версиями с различной, часто весьма незначительной степенью вероятности. При этом в семьях, этимологические системы которых контролируются этимологическими системами более глубокого исторического уровня, число этимологических версий с малой степенью вероятности относительно меньше, чем в системах, где такой контроль отсутствует. Поэтому всякое построение новой этимологической системы, ставящей своей задачей взять под контроль внешнего сравнения этимологические системы, в которых такой контроль отсутствовал, естественно должно сопровождаться тщательной оценкой вероятности и действительной аргументированности этимологических предложений, накопленных в каждой из дочерних этимологических систем. Этот процесс пересмотра, конечно, является длительным, он не может обойтись без дискуссий между представителями частных сравнительно-историческое языкознание и исследователями, работающими в области надстраиваемых сравнительно-исторических дисциплин, и правота того или иного этимологического решения может быть доказана лишь в ходе изучения всех pro и contra [за и против - И.Г.].
Эту особенность отношения ностратики и частных сравнительных грамматик хорошо понимал В. М. Иллич-Свитыч, когда писал: В этом смысле само существование "ностратического языкознания" оправдывается тем, что оно призвано не только использовать достижения индоевропеистики, уралистики, алтаистики и т. д., но и само должно во многом способствовать развитию этих разделов компаративистики, так же как, например, индоевропеистика способствует развитию германистики, славистики, иранистики". (Сл. I, с. 2). Следуя этому положению создателя ностратической теории и стремясь обеспечить наиболее благоприятные условия для непредвзятого и плодотворного обсуждения ее проблем, мы должны были обратить особое внимание именно на тщательную обработку и оценку этимологических предложений в каждой из вводимых в ностратическое сравнение семей. Целью проверки достаточности такой обработки и экспликации ее результатов для этимологических статей различных типов продиктован подбор этимологий в данном выпуске III тома, который может рассматриваться в этом отношении как пробный.
Работа по составлению III тома "Ностратического этимологического словаря" велась большой группой исследователей. Кроме лиц, указанных в Предисловии ко II тому, в нее вошли А. В. Дыбо, А. А. Королев, А. 10, Милитарев, О, А. Мудрак, С. Л. Николаев, И. А. Николаева, И. И. Пейрос, В. Я. Порхомовский, С. А. Старостин, В. Столбова, В. А. Терентьев, Я. Г. Тестелец, F. А. Хелимский. Кроме того, подготовке III тома содействовали своими консультациями и замечаниями многие другие коллеги, которым группа выражает свою благодарность. В авторской работе по написанию этимологических статей принимала участие А. В. Дыбо. Окончательные этимологические решения в спорных случаях принадлежат ответственному редактору.
*) См. В. М. Иллич-Свитыч. Опыт сравнения ностратических языков (семитохамитский, картвельский, индоевропейский, уральский, дравидийский, алтайский). Введение. Сравнительный словарь (b - Ḳ). М,1971, 369 с.; B. М. Иллич-Свитыч. Опыт сравнения ностратических языков (семитохамитский, картвельский, индоевропейский, уральский, дравидийский, алтайский). Сравнительный словарь (l - ʓ). Указатели. М., 1976. 155 с.
2) Вяч. Вс. Иванов. ("Этимология 1972". М., 1974 - на I. ый том: "Этимология 1977". М., 1979 - на II - ой том); N. Poppy (Finnisch-Ugrische Forschungen XXXIX, Helsinki, 1973 - на I - ый том; XLIII , 1979 - на II - ой том); Pisani V. ( Archivio glottologico I taliano 57, l. Firenze, 1972); A. Lamprecht, M. Čejka. Zamyšlení nad príbuznosti jazykových rodin a nad slovníkem nostratických jazyku Illiče-Svityče. (Zbomík praci filozofické Fakulty Bmenské Univer zity. A 22/23, Brno, 1974/1975); Они же. Indoevropské jazzyky a_nostraticka teoria V.M.Il liče - Svityče. (Slovo a slovesnost, roč. XXXVI, Praha, 1975); P. Garde (Bulletin de la Société de linguistique de Paris, 72. Paris, 1977/1978).
3) См. работы; Серебренников Б. А. Проблема достаточности основания в гипотезах, касающихся генетического родства языков и Андронов М. С. Из истории классификации дравидийских языков. - В сб.: Теоретические основы классификации языков мира. Проблемы родства. Под ред. Б. А. Серебренникова, М., 1982. бки в их аргументации (разрядка наша - В. Д. Разберем одну из таких "фактических ошибок". Сам М. С. Андронов во многом облегчает нашу зидачу, т., к. он совсем недавно (в 1978 г.) выпустил "Сравнительную грамматику дравидийских языков", в которой "рассматриваемый. материал представлен лишь вполне надежными и проверенными фактами, наиболее убедительными и вероятными реконструкциями, актуальными для современного состояния науки проблемами и взглядами" ( М. С. Андронов. Сравнительная грамматика . с. 14).
).